— Похоже, да. Но нельзя быть уверенным, что…

Эмма Боскоуэн резко замолчала. Потом быстро сказала:

— Она идет за нами. Зайдите в ванную…

— Кто?

— Нелли Блай. Заскакивайте в ванную — заприте дверь.

— Она всего лишь сплетница, — сказала Таппенс, скрываясь в ванной.

— Да нет, чуточку побольше, — ответила миссис Боскоуэн.

Спорая, готовая помочь, мисс Блай открыла дверь и вошла.

— Ах, я надеюсь, вы нашли все, что нужно, — сказала она. — Надеюсь, были свежие полотенца и мыло? За домом викария присматривает миссис Копли, но, право, мне приходится следить за тем, чтобы она делала все как следует.

Миссис Боскоуэн и мисс Блай вместе пошли вниз. Таппенс догнала их у двери в гостиную. Сэр Филипп Старк встал, когда она вошла, повернул немного ее стул и сел рядом с ней.

— Вам так нравится, миссис Бересфорд?

— Да, спасибо, — ответила Таппенс. — Мне очень удобно.

— Я с сожалением узнал… — Его голос обладал загадочным очарованием и какой-то странной глубиной, хоть в нем и слышались элементы призрачности и он почти не резонировал… — о том, что с вами произошел несчастный случай. В наши дни так грустно — столько несчастных случаев.

Его глаза пытливо всматривались в ее лицо, и Таппенс подумала: «Он изучает меня, как я изучала его». Она бросила резкий полувзгляд на Томми, но Томми беседовал с Эммой Боскоуэн.

— А с чего это вдруг вы решили приехать в Саттон Чанселлор, миссис Бересфорд?

— О, мы просто подыскиваем себе домик в сельской местности, — ответила Таппенс. — Муж поехал в командировку на какой-то конгресс, ну а я решила поездить по той местности, где нам, вероятно, хотелось бы поселиться, — просто посмотреть, что и как, вы знаете, прицениться, так сказать.

— Я слышал, вы ездили и осматривали Дом у моста на канале?

— Да, ездила. По-моему, я как-то видела его из окна вагона поезда. Дом очень привлекательный — снаружи.

— Да, пожалуй, хотя даже фасад надо отделывать, крышу и все такое. Не столь привлекательный с другой стороны, а?

— Да, мне кажется, дом разделили на две половины как-то странно.

— Ну, знаете, — возразил Филипп Старк, — у людей ведь разные представления, разве не так?

— А вы сами в нем никогда не жили? — спросила Таппенс.

— Нет-нет, что вы. Мой дом сгорел много лет назад, но часть его все же осталась. Я полагаю, вы его видели, либо же вам на него указывали. Он над этим домом приходского священника, чуть выше на холме. По крайней мере, в этой части света его называют холмом.

А посмотреть — ну какой это холм? Отец построил дом примерно в 1890-м. Гордый такой особняк. Готические накладки, подражание Балморалу [16] . Сегодняшние архитекторы снова восхищаются подобными вещами, хотя лет сорок назад их коробил уже сам вид такой архитектуры. В доме было все, чему полагалось быть в доме так называемого джентльмена. — В его голосе звучала легкая ирония. — Бильярдная, утренняя комната, дамская гостиная, огромная столовая, зал для бальных танцев, около четырнадцати спален, и когда-то за домом присматривали четырнадцать слуг — во всяком случае, мне так кажется.

— Вы говорите так, будто дом вам самому никогда не нравился.

— Никогда. Отец во мне разочаровался. Он добился больших успехов как промышленник и надеялся, что я последую по его стопам. А я этого не сделал. Относился он ко мне хорошо. Он давал мне много денег — пособие, как это тогда называли, и позволил мне идти своей дорогой.

— Я слышала, вы были ботаником.

— Ну для меня это была одна из форм отдохновения. Я, бывало, ездил искать дикие цветы, особенно на Балканах. Вы когда-нибудь искали дикие цветы на Балканах? Вот где для них раздолье!

— Охотно верю. Затем вы возвращались и жили здесь?

— Здесь, я уже давно не живу. Фактически я не живу здесь с тех пор, как умерла моя жена.

— О-о, — в легком замешательстве протянула Таппенс. — Ах, мне… мне очень жаль.

— Это случилось уже довольно давно. Она умерла до войны. В 1938-м. Она была очень красивая женщина, — сказал он.

— У вас, в здешнем вашем доме, еще остались ее фотографии?

— О нет, дом пуст. Всю мебель, картины и прочие вещи отправили на хранение. Здесь лишь спальни, кабинет и гостиная — для моего агента или для меня, если мне приходится приезжать, чтобы заняться делами поместья.

— Его никогда не продавали?

— Нет. Поговаривают о том, чтобы начать там обрабатывать землю. Не знаю. И не то чтобы у меня было к этому какое-то чувство. Отец полагал, что закладывает нечто вроде феодального владения. Я должен был стать его преемником, мои дети — моими преемниками и так далее, и так далее, и так далее. — Он помолчал немного и сказал:

— Но детей у нас с Джулией не было.

— О-о, — тихо протянула Таппенс. — Понятно.

— Так что переезжать сюда не к чему. По сути я почти и не приезжаю. Все, что нужно здесь сделать, для меня делает Нелли Блай. — Он улыбнулся той, через комнату. — Она была отменным секретарем. Она и сейчас ведет здесь мои дела.

— Вы почти не приезжаете сюда и, однако, не хотите продать дом? — сказала Таппенс.

— Для этого есть весьма веская причина, — ответил Филипп Старк. Легкая улыбка осветила суровые черты. — Возможно, в конечном счете, я-таки унаследую деловое чутье отца. Земля, вы знаете, постоянно дорожает. Это гораздо лучший вклад, чем были бы деньги, если бы я ее продал. Дорожает с каждым днем. Как знать, может, когда-нибудь на той земле у нас появится еще один новый городок-спальня.

— Тогда вы станете богатым?

— Тогда я стану даже богаче, чем сейчас, — сказал сэр Филипп. — А я достаточно богат.

— Чем вы занимаетесь большую часть времени?

— Путешествую. Есть у меня интересы и в Лондоне. У меня там картинная галерея. Я вроде как делец по искусству. Все это довольно интересно. Оно занимает время человека до того самого момента, когда на плечо ему ложится рука, которая говорит: «Умри».

— Перестаньте, — сказала Таппенс. — Это звучит как-то… меня мороз по коже подирает.

— А не должен бы. Я думаю, миссис Бересфорд, вы проживете долгую жизнь, и очень счастливую.

— Ну в данный момент я счастлива, — сказала Таппенс. — Я полагаю, ко мне еще придут все эти боли, недомогания и тревоги, какие бывают у старых. Глухота, слепота, артрит и кое-что еще.

— Тогда, вероятно, вы будете принимать их как должное. Да позволено мне будет сказать, не сочтите это за грубость, вы и ваш муж, похоже, очень счастливы.

— О да, — согласилась Таппенс. — Право, я считаю, — продолжала она, — в жизни нет ничего лучше счастливого брака, правда же?

Мгновение спустя она пожалела, что произнесла эти слова. Бросив взгляд на человека, который сидел напротив нее и который, она чувствовала, горевал много лет и, вероятно, до сих пор оплакивал утрату горячо любимой жены, она разозлилась на себя еще больше.

16. На следующее утро

Было утро после вечеринки.

Айвор Смит и Томми прервали разговор и переглянулись, затем посмотрели на Таппенс. Таппенс уставилась на каминную решетку, мысли ее, казалось, далеко-далеко.

— На чем мы остановились? — сказал Томми. Таппенс со вздохом вернулась оттуда, где блуждали ее мысли, и посмотрела на мужчин.

— Мне все это дело по-прежнему кажется запутанным, — сказала она. — Вчерашняя вечеринка — для чего она была устроена? Что все это значило? — Она посмотрела на Айвора Смита. — Я полагаю, для вас обоих она что-то да значила. Вы знаете, где мы сейчас?

— Я бы не заходил так далеко, — сказал Айвор. У нас ведь не у всех одна и, та же цель, правда?

— Не совсем, — согласилась Таппенс. Мужчины вопрошающе посмотрели на нее.

— Ну что ж, — сказала Таппенс. — Я одержима навязчивой идеей. Я хочу найти миссис Ланкастер. Я хочу быть уверенной, что с ней все в порядке.